Останется память - Страница 19

И герой восстания, приведший его к победе, свежеиспеченный генерал двадцати одного года гордо выехал на царском коне к войскам, уходившим с Сенатской площади.

7

Оболенский казался растерянным. Видимо, когда его избирали очередным диктатором на площади, он и думать не мог ни о какой победе. Всё, что ему хотелось – довести до конца начатое. Он прекрасно понимал, что за смерть Милорадовича спросят с него. И за стрельбу по конногвардейцам – тоже. Надо было стоять до конца, а преимущество в силах явно оставалось за Николаем. И вот – чудесное избавление от возможной кары. Теперь необходимо было срочно менять линию поведения и как-то соотносить свои действия с возникшими реалиями. На такой случай Оболенский не рассчитывал.

– Что же делать? – спросил он у меня, когда мы с Пановым пробились к нему сквозь каре ликующих солдат.

– Временное правительство собирать, как хотели. Нет? Ну, и готовиться перейти к конституционной монархии. Кого в правительство назначать будете?

Оболенский совсем смешался.

– Кого же в монархи при таком способе правления выбрать?

– Ну не Николая же! Да и Константин тоже мало годится. Михаил, может, и подойдет. Да! Его надо! Если согласится, разумеется. А то, если не согласится никто, придется республику вводить.

Из шокового состояния Оболенского вывел незнакомый мне офицер. Он протолкался к князю, отдал честь и вручил запечатанный сургучом пакет желтой бумаги.

– От генерал-губернатора, – сказал он со значением. – Лично в руки поручику Оболенскому, – и добавил на недоуменные взоры: – От графа Милорадовича…

Дрогнувшей рукой Евгений Петрович взял конверт, надломил блестящую печать и вынул бумагу. Пробежал глазами раз, другой, поднял взгляд на нас с Пановым и тихо сказал:

– Милорадович легко ранен. Штыком. Пишет, что уже завтра сможет приступить к обязанностям, – Оболенский сглотнул.

– Каким обязанностям? – уточнил я.

Князь нервно хохотнул и ответил, утерев лоб тыльной стороной ладони:

– Диктатора…

***

– …Паша, где Костя? Не знаешь? Уже пятый день не звонит. И на звонки не отвечает. Я думала, он на что-то дуется. Но, вроде, не должен. Вы же с ним часто видитесь, да?

– Часто.

– Не видел его?

– Последний раз – неделю назад. Встретились, поговорили за жизнь. Да не волнуйся, Люда, ничего с ним не сделается.

– Он что, куда-то собирался? Вы про это говорили?

– Ну, намекал на что-то… Я значения не придал. Если хочешь, поговорю кое с кем.

– Да, Паша, конечно. Если тебе не трудно…

– О чем разговор! Я и так туда собирался. Узнаю – сообщу. У тебя номер не поменялся, как вижу?

– Не поменялся. Спасибо большое, звони…

Варламов нажимает кнопку отключения и медленно кладет трубку на базу.

***

Часть 2

1

Я снова начинаю привычный путь по Спасской улице. Огибаю сгоревший Спасо-Преображенский собор, по Пантелеймоновской дохожу до Фонтанки, перехожу на другой берег по Цепному мосту и иду по набережной Мойки. Сворачиваю на Дворцовую, потом – по Адмиралтейской улице, мимо стройки Исаакиевского собора, бросаю взгляд на Петровскую площадь и по Ново-Исаакиевской улице без всяких приключений добираюсь до Крюкова канала. Мимо Новой Голландии вдоль по набережной дохожу до Офицерской улицы.

Но здесь нет моего дома. И еще долго не будет.

Да, я помню некоторые даты и события, которые должны произойти в скором времени. Но эти знания бесполезны здесь и сейчас. Всё пойдет по-другому. Всё будет не так. Нет возможности предвидеть и просчитать грядущее. Я в еще более худшем положении, чем люди, здесь живущие: они не знают будущего и уверены, что творят его. Они правы.

Да, восстание победило. Я добился. Но чего? Если это не виртуальное пространство, а реальное прошлое, пусть и параллельной ветви, то каким образом мне существовать тут? Страшно. И опять же. Если Паша знал, куда меня посылает, то зачем он сделал это? Как мне вернуться обратно, в свое время? И будет ли тот мир моим, если я действительно вернусь?Вопросы… вопросы… На них нет ответа. Он будет, если я вновь выйду из камеры переброски в прошлое, возьму Варламова за грудки, потрясу, как следует, и вытрясу то, что хочу узнать. Правду. Истину.

Как вернуться? Это главный вопрос. И второй: если вернуться невозможно, то что мне делать сейчас? Да, я могу на волне победившего восстания занять хороший пост, даже в правительстве. Диктовать свою волю. Управлять страной, в меру разумения. Но я ничего не понимаю ни в экономике, ни в управлении, ни в государственности, ни в чем. Только и могу, что давать умные советы, которыми нельзя воспользоваться. Конечно, можно создать крайне благоприятные условия для технического прогресса. Но он и без меня не остановится. Начнут строиться железные дороги – а все условия для этого созданы, не хватает только паровозов. Заработают заводы по выплавке чугуна, затем и стали. Будут основаны бумагопрядильные мануфактуры. Начнется то, что называется "промышленной революцией".

Конечно, в скором времени Милорадович опубликует манифест об отмене крепостного права, куда ж без этого. Так как вариантов нет, то за образец наверняка возьмут опыт освобождения крестьян в прибалтийских губерниях, когда отпускали крестьян без земли. К чему приведет – понятно. Бунты в отдельных деревнях и целых волостях не за горами. Русский мужик – это не эстонский. Но войска справятся. Крестьяне лет через двадцать поймут, как жить в новых условиях. Зажиточные – разбогатеют, бедные – вконец разорятся и подадутся в город, чтобы не помереть с голоду. Прекрасная жизнь! Прекрасные начинания.