Останется память - Страница 86

Гоша пожал плечами.

– Ты не следишь за временем. Скоро шесть, конец свободного прохода. И ничего я от тебя не хочу. Просто в этом месте встретить обычного человека крайне сложно. Поговорить вдруг захотелось, понимаешь? А не трогают меня по совершенно банальной причине, – Гоша оттянул рубашку на груди и отпустил. – Вот по этой. Но ты, конечно, этого не помнишь. Общественные работы. Срок у меня пустяковый – всего три года. И если кто-нибудь совершит против меня противоправные действия, то будет иметь дело с государственным судопроизводством. Которое легко найдет виновника и вполне может впаять ему пожизненное за порчу государственного имущества. Вещь я, понятно?

– А если я оденусь так же, как ты? – в моей голове с поразительной скоростью стали возникать варианты.

– Тут две возможности, – Гоша остановился на очередной площадке. – Во-первых, взять ее неоткуда. А во-вторых, в такой одежде за окружную не пускают. Подходит полицейский, проверяет твой номер, сверяет с базой данных, и тут же наряд доставляет тебя в место постоянного пребывания.

Было понятно, что раздевать Гошу себе же накладнее: даже если меня сразу и не заберут за нападение, то предъявить номер я не смогу при всем желании. Нет у меня номера.

– Ладно, Гоша. Уговорил. Что первым подойдет, на том и поеду. Положусь на судьбу, а там уж как повезет. И куда.

Мы вышли на перрон, разделенный на две части прозрачной перегородкой. На ней же висело расписание. Большая красная стрелка указывала на то место, куда следовало засунуть карту оплаты. Интересно, где Шумов их позаимствовал? И будут ли они действовать? Проверим. Я вытащил одну из них, пихнул в щель картоприемника и приготовился ждать сокрушительной надписи: "Внимание! Ваша карта заблокирована!" Мы с Гошей одновременно наклонились к монитору, чуть не столкнувшись лбами. Однако через несколько секунд томительного ожидания появилась стандартная панель "Оплатить проезд". Мы разом вздохнули и выпрямились.

– Не ожидал, – прокомментировал Гоша. – У тебя карты нестандартной расцветки и рисунка. Наверно, ты их на заказ делал. Ну, плати, езжай.

Я нажал на экран, и высветились следующие меню: "Станция назначения", "Время отправления поезда". Названия станций, да еще транслитом, мало что мне говорили, я их быстро просмотрел, выбрал знакомое "Ozerki", а время отправления задал самое раннее.

– Долго еще ждать? – спросил я как бы сам себе.

Гоша уловил интонацию и ответил:

– Через пять минут. Первый поезд. Ну, ладно, бывай. Не встретимся уж.

– Почему это?

Гоша улыбнулся, тряхнул дредами и подмигнул.

– Вряд ли ты сюда еще приедешь. А когда меня освободят, и я вернусь в Сити, то не узнаешь.

Как призрак возник на пути поезд: бесшумно и почти мгновенно. Гоша потрепал меня по плечу, подтолкнул к открывшейся в перегородке двери, и я сделал несколько шагов к пустому вагону. Забрался внутрь и сел на ближнее кресло. Зеркальная с этой стороны перегородка не давала разглядеть происходящее на станции.

Поезд тронулся и мягко набрал скорость.

Изнутри вагон выглядел вполне прилично: ни "высокохудожественных" рисунков, ни глубокомысленных надписей, ни порезанных сидений. Даже бегущая строка в торце вагона не была заплевана жвачкой и исправно показывала время, название станции и прочую информацию, нужную для пассажиров. Я даже перестал беспокоиться: все Гошины предупреждения показались надуманными и чрезмерными. Понятное дело: где-то он преступил закон, пообщался в камере с какими-нибудь хулиганами и теперь превратно смотрит на мир. Я же внимательно изучал вид из окна, специально сев так, чтобы смотреть на город. Солнце отсвечивало в бесчисленных зеркальных поверхностях, словно включались лампочки бегущей строки, сигнализируя о чем-то важном, но совершенно непонятном.

На второй остановке "Juzhnaya TEC" вошло несколько человек и уселись в разных концах вагона. Конечно, они могли быть незнакомы друг с другом. Но всё равно показалось странным, что они тщательно выбирали места так, чтобы ближайший сосед находился не менее, чем через два кресла.

Тут я полностью расслабился. Еще бы. Ни одна банда не будет бесчинствовать при свидетелях. Так что в вагоне можно не ожидать нападения. Вскоре мы проскочили над Невой по огромному вантовому мосту и повернули на север. Солнце сразу ударило по глазам. Я заморгал, поезд притормозил на очередной остановке, и в вагон ввалилась компания. В кожаных штанах и куртках с многочисленными заклепками, в разноцветных платках на головах, в тяжелых ботинках на рифленой подошве. Не сказать, что я никогда не видел подобных людей. Видел. Но, главным образом, на новостном канале, когда диктор, захлебываясь словами, вещал, что доблестные сотрудники полиции обезвредили очередную банду, терроризирующую окрестности. При этом у бандитов были сытые довольные рожи людей, которые только что получили прибавку к жалованью. Вошедшие же казались тощими, хмурыми, злыми и грязными. Они явно ненавидели всех вокруг, но при этом ни к кому не лезли и не начали сразу же курить и плевать на пол. Сели в сторонке, в дальнем углу вагона, и принялись тихо переговариваться.

Поезд катил быстро. Я не успел оглянуться, как проскочили "Utkina zavod'" и остановились на станции "Veseliy poselok". Тут тоже прибавилось пассажиров. Выглядели они странно: в черных картузах, красных и синих косоворотках, в полосатых штанах, заправленных в хромовые сапоги. Они встали у дверей, сплюнули в ладонь семечки и всем скопом направились к вошедшим ранее рокерам.

Никто не обратил на них внимания. Я тоже постарался сделать незаинтересованное лицо: местные разборки меня совершенно не касались. Однако ничего из того, что я ожидал, не произошло. Никто не вытаскивал ножей, не нападал. Они просто постояли друг напротив друга, перекинулись парой слов, и на очередной остановке рокеры вышли. Их место заняли парни в картузах.